Звездный шлюз - Страница 94

— А теперь как? Законы отменили?

Габов махнул рукой.

— Никто ничего не отменял, — сказал он. — Просто когда жареный петух всю задницу исклевал и к очку подбирается, на законы никто не смотрит. Да и технически вербовать агентов стало проще. Забрался в тело нехорошего человека, написал его рукой чистосердечное признание, да и отнес на Лубянку в приемную. Там сейчас целый этаж выделили под чистосердечников. Заходит товарищ под контролем, садится в удобное кресло, напротив опер сидит. С товарища снимают контроль, опер говорит: «Почитайте, ознакомьтесь». Товарищ читает, бледнеет, зеленеет, а опер улыбается и говорит: «Ну что, Иван Петрович, будем расписку о сотрудничестве писать или в тюрьму изволите?» А бывает и по-другому, если время поджимает. Вселяешься в тело любовницы олигарха, хрясть его по башке бутылкой «хеннеси», «ролекс» в задницу запихиваешь, а когда он очухается, говоришь: «Если не сделаешь то-то и то-то, первый встречный тебя вообще убьет на хрен». Замечательно работает.

Я никогда не считал себя убежденным борцом за права человека, да и к либерастам отношусь не слишком хорошо, но от таких методов покоробило даже меня, да так конкретно, что Даша на передний план даже не выплыла. Незачем.

— Беспредел творите, — мрачно сказал я.

— Беспредел, — кивнул Габов и развел руками. — А что делать? Жизнь такая.

— В тридцать седьмом году тоже так говорили.

— И правильно говорили. Жизнь — такая штука, что в ней не всегда можно быть добрым, иногда приходится звереть. И знаешь, кто в такие моменты проигрывает?

— Тот, кто не озверел, — выдал я очевидный ответ.

— А вот и не угадал! — Габов расплылся в хищной улыбке. — Проигрывает тот, кто озверел умеренно. Есть такое правило: достал ствол — стреляй. И это правило не только к стволам относится. Если начал творить зверство, останавливаться нельзя. Из двух зверей побеждает тот, чья жестокость самая запредельная. Один мой знакомый пять лет назад работал начальником городской ментовки в одном сибирском городе. У них в городе совсем не торговали наркотой, знаешь, почему? Потому что у местных ментов было одно правило, которое они неукоснительно выполняли. Торговца наркотиками, взятого с поличным, расстреливали на месте при попытке к бегству.

— Эту байку я тоже слышал, — сказал я. — Только не надо слишком серьезно к ней относиться. Такие фокусы проходят только в сказках, а в реальной жизни, если наркобарон наймет хорошего адвоката…

— То адвокат бесследно исчезнет, — продолжил за меня Габов. — Я же говорю, жестокость должна быть запредельной. С волками жить — по-волчьи выть. Ты вот не веришь, что я говорю правду, а зря. Все очень просто. В том городе находился большой завод, принадлежавший одному крутому олигарху, ты его по телевизору много раз видел.

— Не видел. Я новости по телевизору не смотрю.

— Зря. Полезно иногда посмотреть, чтобы поддерживать себя в форме. А то размякаешь, становишься, так сказать, мягкоскорлупным…

Даша во мне вспомнила диснеевскую «Русалочку» и я непроизвольно улыбнулась.

— А нельзя становиться мягкоскорлупным, — продолжал Габов. — Теряешь хватку, слабеешь, начинаешь думать не о деле, а о счастье… А посмотришь новости, увидишь, как друзья ФСБшники из отдаленной управы нашли в заброшенном гараже убитый «жигуль» с гексогеном в багажнике, как подкатит к горлу злоба, сразу чувствуешь, процесс пошел, озверение помаленьку восстанавливается.

— Такие новости нынче совсем не новости, — сказал я (Андрей снова вышел на передний план).

— К сожалению, да, — кивнул Габов. — Но ты просто фишку не понял.

— А в чем тут фишка?

— Фишка очень простая. Почему друзья ФСБшники не стали дожидаться хозяев «жигуля», а сразу позвали телевизионщиков? По очень простой причине, только вслух я ее озвучивать не буду, противно.

— Тогда не озвучивайте, — сказал я. — Давайте лучше координаты тела, я его займу, а завтра приступлю к работе. Сегодня уже поздно, сегодня я лучше напьюсь.

— Давай, — сказал Габов. — Хочешь, вместе напьемся?

Я немного подумал и кивнул. И в самом деле, почему бы не напиться с хорошим человеком?

Может показаться парадоксальным, но после этого разговора у меня уже не осталось сомнений в том, что Габов — хороший человек. Он может говорить чудовищные вещи, но окраска его ауры расставляет все точки над ё. Он не злой, просто у него такая работа, он не глупый, просто он слишком устал. И еще он считает, что вот-вот наступит время озвереть по-настоящему.

8

Я занял тело Александра Фоша и сразу почувствовал себя лучше. Все-таки моя мужская составляющая заметно сильнее, чем женская. В теле сексапильной блондинки я чувствую себя неуютно и неуверенно.

Освоение нового тела заняло минут пять, затем я позвонил мадам Фош и сообщил ей, что домой приеду поздно, потому что ужинаю в ресторане с мсье Божоле. Супруга выразила радостное недоумение — раньше мсье Божоле никогда не ужинал в ресторане с мсье Фошем. Подумала, небось, что ее мужа скоро повысят. Знала бы она, что с ее мужем происходит на самом деле…

Посидели мы славно. Мсье Божоле пригласил на дружеский ужин мсье Савиньи (Андрей Кожухов) и мсье Огюста (Миша Сабалин). Жаль, что память тела ограничивала тягу к веселью. Французы, по сути своей, дикие люди — сидят, болтают языками, как старушки на лавочке, цедят целый вечер единственную бутылку вина на четверых, даже неинтересно. А когда ты хочешь показать телу, как надо развлекаться по-настоящему, оно упирается и выдает предупреждающие сигналы один за другим.